Майкл Найт, компания Castaldo: "Мы оказались в нужном месте в нужное время"
01.09.2012
- Один из разделов нашего журнала посвящен историям ювелирных компаний, а также важным персонам в ювелирной промышленности всего мира. Нам кажется, что нашим читателям не интересно читать о компаниях, которые рассказывают только о том, что они самые большие и самые лучшие…
- Вы имеете в виду личные истории?
- Да, такие истории более важны, и должны быть более интересными. Я слышал, что история компании Castaldo нетипична и очень и
- В самом деле? А что вообще типично? Что для вас «типичная история»?
- Типичная история, это когда рассказывают, что компания развивается вот уже 100 лет… Таких историй много. Насколько я знаю, Ваш отец держал…
- Вообще-то, история начинается с моего деда. Мой дед был дантистом в Вене.
- В Австрии?
- Да. И кроме стоматологической практики, у него была лавка со стоматологическими принадлежностями, приборами и прочим. Около 1900-го года он был одним из тех, кто применил литье, используемое в литейной промышленности и скульптуре, в стоматологической практике. Ну, вы знаете, если просверлить дырку и заполнить ее воском, вылить форму из воска, потом можно пломбировать. Он был одним из тех, кто сделал это. Умер он в 1926-м году от скарлатины, которой заразился на Первой мировой войне.
Его дети, в том числе и мой отец, хоть они и не занимались стоматологической практикой, унаследовали торговлю стоматологическими принадлежностями и были знакомы с принципами этого литья. Мой отец, который работал юристом в Вене, тоже со своей стороны принимал участие в этом бизнесе. Когда он переехал в Америку, его юридическое образование, по-видимому, оказалось бесполезным, потому он стал литейщиком ювелирных изделий.
Мой отец стал одним из немногих, кто применил литье, используемое в стоматологии, в ювелирном деле. Это было в 1940-х, 50-х годах, литье было еще очень грубым и простым, и не очень высокого качества. Тогда говорили: «Вам не нужно это украшение, это же литье». Но, до окончания юридического университета, он учился в медицинском и, само собой, подробно изучал химию. Он ушел из медицинского сразу же после своей первой операции, так как просто не смог этого выдержать. (Смеется). И пошел учиться на юриста. Но у него остались хорошие познания в области химии.
И вот, оказавшись иммигрантом в Нью-Йорке, он знал как стоматологическое литье, так и химию. И он стал литейщиком. Он был одним из первых, кто стал лить украшения из платины. Тогда не было ни хорошей резины, ни хорошего воска, недостаточно капиталовложений, все только начиналось. Он делал воск на кухне, на кухонной плите, а позже – в подвале дома. И, когда я был еще маленьким ребенком, одним из моих развлечений было открыть подвальное окно и кидать камушки в литой воск, который он пытался продать. (Смеется.) Я помню, что он делал это в полночь, так как в то время не было таймеров на машинах для литья, и занимался этим три-четыре дня в неделю, проводя там ночи до 3-4 часов утра, а потом просто приходил домой и валился с ног. Но я помню, как еще ребенком, держа маму за руку, я стоял на пороге подвала, а вокруг вздымалось пламя и клокотал металл. Все эти огромные защитные очки и паяльные лампы, это было очень захватывающе... Так вот, он занимался разработкой резины, а также воска. Это был всего лишь дополнительный заработок. Но с возрастом он все больше занимался резиной, а не литьем. И позже стал больше заниматься вложением в разработку резины для ювелирного дела.
Я не имел никакого отношения к бизнесу, знаете, был молод и самонадеян, пока однажды наш счетовод не сказал мне: «Твой отец уже слишком стар, он уже не может так много работать, тебе нужно остепениться и попробовать вникнуть в дело. Иначе я передам это дело своей жене». Я поуспокоился и попытался вникнуть в бизнес. Ничего в нем не понимая, я увидел много интересных цифр в бухгалтерских книгах. И сказал: «Не спешите передавать это дело своей жене».
- Но у Вас было образование…
- У меня было журналистское образование. Это было хорошо в том отношении, что я умел быстро обучаться и разбираться в любом деле, что, кроме того, помогло мне в написании брошюр, рекламных материалов, каталогов и тому подобного.
Всех всегда интересует вопрос: откуда возникло название Castaldo? Думают, что это меня так звали или еще кого-то. Это выдуманное имя. Мой отец любил все итальянское: еду, язык, литературу… Он также знал, что Италия – это большой центр по изготовлению ювелирных украшений. И начал думать примерно так Casting-Castini-Castoradlo, нет-нет – Castaldo, - а, вот оно! Вот так название и возникло.
- Значит, название происходит от слова “casting” (с англ. «литье» - прим.пер.)?
- Да. Было еще название Mouldoro (mould - с англ. «литейная форма» - прим.пер.), но это ничем не закончилось.
- Да. Значит, Ваша семья приехала в Америку во время Второй мировой войны?
- Как раз перед ее началом, в 38-м или 39-м году.
- И как я понял, Ваша компания стояла у истоков развития ювелирного литья в США?
- Да, это было самое начало. Нашу компанию не знали, ей не доверяли, мало кто этим занимался. Вы видели письмо, которое я нашел в вещах отца, датированное 1943-м годом, когда он был в Лос-Анджелесе. Он согласился за пятьсот долларов научить одного человека мастерству ювелирного литья. И этот человек должен был пообещать, что никому не расскажет. (Смеется.) И всё это было подписано. Каждый хотел продать своё умение, но бизнес так не построишь.
Что касается и литья из платины. В Нью-Йорке такого до моего отца никто не делал, он был первым и в этом. Я не говорю, что он изобрел ювелирное литье, не только он этим занимался, но в те дни таких было всего, наверное, человек десять. Дентин из Провиденса, вам знакомо это имя? И несколько других. Эта сфера была, и все еще остается, очень узкой сферой промышленности. Что хорошо в таком бизнесе, так это то, что это не какие-то громадные корпорации. Вы имеете дело не с Dedusa, US Steel или Siemens. Есть вот эта семья, эта семья и та семья... И это очень мило, мне нравится.
- Как насчет ситуации в настоящее время?
- Я пришел в эту промышленность, думая, что это всего лишь мелкий старый бизнес, что он будет скатываться все ниже и ниже, но он сделал прорыв. Эта индустрия начала развиваться очень быстро. Мы оказались в нужном месте в нужное время. В сфере литья в то время было занято небольшое количество людей и у них часто возникал вопрос, какую резину лучше использовать, и им советовали. А это лучшая реклама – из уст в уста.
Сейчас я бы скромно заметил, что мы доминируем в производстве резины для отливки ювелирных украшений, есть много мелких брендов, но покупателю, судя по всему, нравится наш. Мы очень выросли, у нас есть фабрика в тридцать тысяч квадратных футов, вам придется это перевести, (ок. 2 800 квадратных метров – прим. пер.) и где-то около тридцати рабочих. Мы очень заняты, иногда работаем по выходным, и даже ночами.
Мы разрабатываем новые товары, т.к. индустрия быстро развивается. У покупателя всё больше возникает потребность в высококачественной силиконовой резине. Так что мы ориентируемся как на старую продукцию, так и новую и надеемся удержать баланс. И качество всегда на высшем уровне.
Как и у всех, у нас случается брак, но эти вопросы решаются внутри компании, и никогда не беспокоят потребителя. Философия состоит в следующем: помогать клиенту, не смотря ни на что. Не вдаваться в споры, а просто сделать все правильно.
Многие начинали в этой промышленности как враги, были злы на меня, но с течением времени они стали моими друзьями, как и вы. (Смеется.)
Даже не знаю, что еще сказать. Будущее видится мне очень светлым. Настоящая тенденция, скорее всего, клонится к большей компьютеризации и технологичности. Много лет в этой промышленности не было никакой техники, все было очень примитивно, и никто не хотел перемен. Люди все еще не хотят ничего менять, но сейчас они более открыты для нового. Не знаю, дойдет ли индустрия до создания литейных форм с помощью компьютера, возможно, но она точно компьютеризирует создание моделей, и мы движемся в этом направлении в отношении новых товаров. И надеемся оставаться на рынке еще долгое время.
- Члены Вашей семьи тоже занимаются этим бизнесом?
- У меня две дочки, которые очень заинтересованы этим, но еще молоды. Им нужно время, чтобы поэкспериментировать, поработать еще где-нибудь.
- А кто эта маленькая девочка на фотографии в Вашем офисе?
- Это моя младшая дочь Ванесса, которая работает на 47 улице в Нью-Йорке, в ювелирном бизнесе, слава богу, но я не имел к этому никакого отношения. Она работает в компанииMetalletharist, вам она знакома? Это странная компания, они продают инструменты и тому подобное миллионными партиями. Она изучала обработку металла, и теперь учит клиентов. И ей это нравится. Это замечательно, особенно, если...
- Она преподает в школе?
- Нет-нет, ничего организованного, лекция тут, лекция там. Но когда приезжаешь в такой город, как Нью-Йорк, а она оказывается знакома с людьми по всему городу, и эти люди ее клиенты, это очень хорошо. Старшая моя дочь только закончила юридический факультет и очень целеустремленная.
Мне также очень повезло с коллективом. Это люди работают у меня уже по 20 лет, и даже больше. Мне не обязательно постоянно звонить в офис, писать электронные письма. Если случится что-то непредсказуемое, они об этом позаботятся. Они просто чудесные, я стараюсь им дать как можно больше свободы и ответственности. Они очень заботятся и о покупателях. Иногда даже работают по выходным, хоть я и не прошу их задерживаться на работе. Я не говорю: «Эй, ты! Не делай этого!». В смысле, если ты уверен в том, что делаешь, – делай это. Они чувствуют себя владельцами, я надеюсь. А это самое главное. Вы понимаете, о чем я.
- Я видел Вас почти везде по миру, сколько же времени Вы проводите дома?
- Вообще-то, вам только кажется, что вы меня видели, но у меня есть шесть или семь «Я». (Смеется.)
- Значит, сейчас Вы где-то спите?
- Да, все дело в клонировании. В то время как мой отец стоял у истоков ювелирной индустрии, я стоял у истоков клонирования. Нет, на самом деле, я не так уж много путешествую. Я участвую обычно в трех выставках в год, и иногда еще по одной выставке в США, в Европе – Базель, в Азии – Гонконг, и время от времени в России, Индии… Наш рынок меняется, США занимает процентов 10-15 нашего бизнеса. Его доля снизилась, как и другие продажи. Так что я не провожу на выставках все свое время, всего где-то около шести недель в году уходит на разъезды, и это не так уж плохо.
- Это потому, что продажи на рынке США продолжают падать?
- Они снижаются, но его доля в промышленности снижается быстрее, чем цифровые показатели. С другого конца. Основную часть вашего рынка составляет США, не правда ли? Но инструменты и расходные материалы, в основном, поступают из США. В США мало производителей, которые будут это покупать. Так обстоят дела.
- Какие, по вашему мнению, рынки являются самыми перспективными? Китай?
- Посмотрите мне в глаза, я похож хоть немного на китайца? (Смеется.)
- Разве что немного. Китай развивается…
- Китай развивается очень быстро. Как и Индия, и Россия. Турция развивалась быстро, может, еще будет. Южная Америка тоже, но цифровые показатели низкие, низкий процент. Основным рынком для готовых ювелирных изделий является США, но не по их производству. Так что я немного изучаю китайский. В этом, как кажется, и есть будущее.
- И русский, как мне показалось?
- Да, знаю пару слов.
- Значит, Вы верите и в русский рынок?
- Ну да, я же здесь. Русский рынок развивается, и это очень перспективный рынок. У людей есть деньги, и им многое необходимо, в смысле инструментария, станков, оборудования. Дело обстоит так: у вас есть станки пятнадцатилетней давности, все на них работают, и вы думаете - «черт, ладно, буду работать на старом». Но все должно быть современным.
Мне кажется, сами ювелирные украшения изменятся. Сейчас я вижу, в основном, более сдержанные украшения, в отличие от того, что бы вы увидели в Гонконге, они любят все более экстравагантное. Но, думаю, в течение десяти лет мы подтянемся, у людей появится больше денег. Но я плохо знаю Россию. Все, что я видел, это Москва. Мне говорили, что за пределами Москвы дела все еще обстоят совсем по-другому. Так что вам предстоит еще многое сделать.
